«Родители говорили: идите попрошайничать, на хлеб и на водку». Кто просит милостыни на улицах?

Тансу Оспан

Протянутая рука человека, просящего милостыню – знакомый образ для каждого городского жителя. Наверняка многие из вас хотя бы раз задумывались над тем, выбор это или безысходность, бизнес или нужда, помочь или пройти мимо? О том, что собой представляет попрошайничество в современных реалиях и необходимо ли принимать меры по борьбе с этим явлением, читайте в нашем материале. 

 

«Кому скажешь, что ты тоже работаешь, и тебе все равно не хватает на жизнь?»

Мечеть Абу Насыра аль-Фараби, около семи вечера. У здания стоит женщина с коляской, из которой свисают ноги ребенка. Он будет лежать неподвижно на протяжении еще нескольких часов. По скверу на территории храма бегает девочка двух-трех лет, она играет возле цветочных клумб со своими ровесниками, пока ее не окликнет знакомый голос. Девочка плачет, просит оставить ее с новыми подружками играть с цветами, но после недолгих уговоров садится с матерью на ступеньки у входа в мечеть. Так выглядит обычная пятница Айгерим и ее детей. Женщина вынуждена просить милостыню из-за нехватки денег.

Встречая таких людей на улицах, в голове нередко проносится: «Лучше бы работать шла». Но, Айгерим, как и некоторые другие казахстанцы, просит милостыню не от безделия и лени. Она моет полы в подъездах и зарабатывает около 80 тысяч тенге в месяц, что ничтожно мало для содержания не только себя, но и троих маленьких детей. Муж, по ее словам, не может работать из-за травмы ноги, потому женщина стала единственной кормилицей семьи.

На вопрос о том, достаточно ли получается собрать с помощью попрошайничества, Айгерим призналась:

«Кто как даст. Одни могут оставить пару тысяч, некоторые просто не обратят внимания, а другие даже могут плохо обо мне отозваться. Кому скажешь, что ты тоже работаешь, и тебе все равно не хватает на жизнь. Предъявлять доказательства что ли?»

Среди тех, кто вынужден заниматься попрошайничеством, как выяснилось, есть и работающие люди. Но, бывают и другие истории. В столице, как и в остальных городах Казахстана, часто встречаются автобусные попрошайки. Обычно это дети до 12 лет, не похожие на местных жителей и плохо разговаривающие на казахском и русском языках. Иногда они поют песни или читают суры из Корана, тем самым усиливая эмоциональное воздействие на пассажиров и манипулируя чувствами верующих.

Интересный момент: вместе с пластиковыми стаканчиками для горсти монет, попрошайки стали носить с собой бумажные таблички с номерами для перевода денег на банковскую карту. Современные проблемы требуют современных решений или за этой деятельностью стоит кто-то еще? Чтобы найти ответы на эти вопросы, мы позвонили по одному из таких номеров. Нам ответил человек, представившийся братом ребенка-попрошайки. Он был удивлен звонком и отметил, что до нас к нему никто не обращался, в том числе благотворительные фонды и правоохранительные органы.

К слову, свое имя анонимный собеседник так и не назвал, но поделился их историей: они приехали на заработки в Астану из Узбекистана около месяца назад. В их семье семь несовершеннолетних детей, которые не ходят в школу и целыми днями собирают деньги в общественных местах. Это помогает с покупкой еды и базовых принадлежностей, ведь, по его словам, аренда жилья и так дорого обходится для взрослых кормильцев семьи.

«Родители говорили: идите попрошайничать, на хлеб и на водку»

Побираться порой вынуждены не только дети мигрантов, но и наши, казахстанские. Во время работы над материалом мы столкнулись с трудностями в поиске героев, которые имели дело с принудительным попрошайничеством. Оно и понятно: вспоминать об этом мало кто хочет, а тем более говорить вслух с незнакомыми людьми. Поиски такого героя заняли несколько недель.

Позже мы решили обратиться в правозащитные организации. На наш запрос откликнулась Анна Рыль. Она руководит фондом «Коргау-Астана» с 2005 года и помогает людям, оказавшимся в трудной жизненной ситуации, жертвам бытового насилия и торговли людьми. Благодаря ей мы познакомились с Игорем, двадцатидвухлетним парнем с очень непростой судьбой.

Когда Игорю было 10 лет, он жил с матерью в квартире у ее подруги, которая тоже воспитывала маленького сына. Никто из взрослых на тот момент не работал, поэтому детям приходилось просить милостыню на улицах.

«Родители говорили: идите попрошайничать, на хлеб и на водку», – вспоминает Игорь.

Иногда мальчики даже пропускали школьные занятия, чтобы заработать хоть какие-то деньги для семьи. Руки на них не поднимали, но они столкнулись с тяжелым эмоциональном давлением со стороны собственных матерей. Это продолжалось на протяжении года. Не выдержав, Игорь сбежал из дома.

«Помню, что это было в районе «Встречи». Я пришел в кафе, подошел к барной стойке, так и сидел там, домой идти не хотел. Меня забрали к себе люди, которые там работали. Они помогли мне и до сих пор помогают. Я все еще хорошо с ними общаюсь», – признается молодой человек.

Родная мать Игоря, в свою очередь, искала сына и предпринимала всяческие попытки забрать его. Однако она не стала бороться с хроническим алкоголизмом и продолжила пить, из-за чего ребенка ей не вернули. В этот сложный период ему оказали помощь совсем чужие люди. Одели его с ног до головы и по сей день поддерживают с ним связь. Он прожил у них около года, пока органы опеки рассматривали дело о лишении родительских прав его матери. По словам Игоря, ему было лучше жить в детском доме, чем с родной матерью:

«Я чувствовал, скорее, облегчение, когда попал в детский дом. Мне не приходилось думать о том, что снова нужно будет попрошайничать и искать деньги на еду».

Для предотвращения подобных случаев необходимо забирать детей у родителей, которые пьют и заставляют зарабатывать с помощью попрошайничества, считает Игорь. Он также отметил, что можно пойти и попросить помощи у окружающих. Не стоит бояться рассказывать о том, что происходит дома. В конце концов, по его мнению, есть добрые люди, которые могут помочь.

 

Государственная поддержка нуждающимся: что, кому и каким образом

Те, ко попал в сложную жизненную ситуацию могут обратиться за помощью к государству. Существует множество государственных программ для уязвимых слоев населения, рассказывает руководитель столичного Управления занятости и соцзащиты Илья Скуб. По его словам, об условиях для получения пособий и другой помощи говорят много, информация есть в открытых источниках. Вопрос лишь в том, насколько людям это интересно, ведь главное – это их желание:

«Для тех, кто оказался в трудной жизненной ситуации, если речь идет, допустим, о бездомных или упавших духом людей, у нас есть центр ресоциализации «Демеу». Центр располагается вблизи центрального рынка и принимает людей сроком до одного года, где они получают специальные соцуслуги: койко-место, нательное белье, средства гигиены и трехразовое питание», – рассказывает специалист.

В дневном стационаре центра «Демеу» проживают до 180 человек, а в ночном отделении до 50 человек. Единственное противопоказание: там не принимают людей в алкогольном и наркотическом опьянении, а также при наличии туберкулеза, СПИДа или ВИЧ, то есть социально опасных заболеваний, которые могут передаться другим людей.

«Кроме того, в центре могут посодействовать тем, кто по каким-то причинам остался без документов. Специалисты помогают их восстановить, а также получить необходимые справки. Для получения всех этих услуг заключается социальный контракт. Согласно его пунктам, взамен на получаемые услуги, человек обязуется либо трудоустроиться, либо, если это лицо с инвалидностью, его направляют в другое государственное учреждение – дом престарелых и инвалидов, где он сможет жить и получать эти услуги от государства», – объясняет Илья Скуб.

В акимате также пояснили, что существуют различные единовременные выплаты и льготы в зависимости от ситуаций. Например, адресная социальная помощь для тех, чей доход ниже черты бедности (в 2023 году – 28 397 тенге).

Среди прочего стоит выделить процедуру восстановления документов, удостоверяющих личность. Как было упомянуто ранее, на улицах оказываются не только граждане нашей страны, но и мигранты, а значит процесс может затянуться.

«Процедура достаточно сложная, особенно это касается тех граждан, которые до сих пор имеют на руках паспорта СССР образца 1971 года. Таких у нас еще довольно много в стране. Сам процесс занимает примерно от месяца до трех. Причем если это паспорта Узбекской, Кыргызской или Белорусской ССР, мы отправляем запросы в другие государства и ждем подтверждения, что такой человек действительно есть. Пока готовятся документы, люди находятся в нашем центре», – рассказал руководитель Управления.

 

Кто нуждается в помощи, а кто должен быть наказан?

На данный момент в нашем законодательстве ответственность за попрошайничество закреплена по статье 449 КоАП РК под названием «Приставание в общественных местах». Согласно первому пункту, действие должно совершаться именно в назойливой форме, за что правонарушителю может грозить предупреждение либо штраф в размере 5 МРП (17 250 тенге). Как такового юридического определения нет ни у самого попрошайничества, ни у его «назойливой» формы.

Директор института экономической политики, а также кандидат юридических наук Каирбек Арыстанбеков поделился мнением о том, что нужно изменить в законодательстве, чтобы четко разделять эти понятия:

«Речь идет не о том, чтобы просто ввести юридическое определение, а возможно даже рассмотреть целесообразность инициирования и разработки законопроекта в этой области. То, что попрошайничество закреплено только в КоАП-е – это огромный законодательный пробел».

Отметим, что последний депутатский запрос, затрагивающий эту проблему, был направлен в адрес Правительства еще в декабре 2018 года. Шакир Хахазов и другие мажилисмены тогда отметили, что «благодаря смягченным нормам попрошайничество приобрело весьма значительный размах» и Правительству необходимо принять серьезные меры для решения этого вопроса. О том, какие конкретные шаги нужно сделать, рассказывает эксперт Каирбек Арыстанбеков:

«Когда мы говорим о попрошайничестве, мы не должны забывать о так называемых «управляемых» людях, которые были вовлечены в эту деятельность не по своему желанию. Им надо помочь. Здесь поднимается вопрос о реабилитации и адаптации в области занятости. Но если взглянуть на ситуацию с другой стороны, данный вид деятельности превратили в бизнес. Одно дело – когда люди просят милостыню в позволенных местах. Например, в районе рынка, церквей или мечетей. Это допустимо. Но когда люди зарабатывают там, где это не предусмотрено или запрещено хотя бы по культурным соображениям, здесь нужно принять какие-то ограничительные меры».

Эксперт настаивает на необходимости вести специальный мониторинг, согласно которому можно будет определить категорию попрошаек: действительно нуждающихся или тех, кто находится под влиянием третьих лиц. Государственные органы, в свою очередь, должны принять меры по каждому из просящих милостыню. К примеру, утвердить Дорожную карту, по которой будут отмечены лица, которых трудоустроили, кто способен работать, а кто – нет.

Немного о мониторинге: для того, чтобы получить статистику по вопросам попрошайничества мы обратились в Министерство внутренних дел, в Комитет по правовой статистике и специальным учетам Генеральной прокураторы, а также в Департамент полиции города Астаны. Ответа от них мы так и не дождались, что наталкивает на вопрос о том, а есть ли эти данные вообще? Ведет ли кто-то эту статистику? И если она есть, то почему мы не видим ее в свободном доступе?

У попрошайничества тысячи лиц и столько же историй, которые остаются неуслышанными и забытыми. Но прежде всего, это такие же люди, как и все мы. Не стоит поспешно вешать на кого-то клеймо социального паразита и обвинять его в нежелании быть активным членом общества. Это всегда легче. Сложнее – понять первопричину этой ситуации и что нужно предпринять, чтобы улицы городов страны не заполонили люди, не нашедшие для себя более достойного места в обществе.

До тех пор, пока профилактические меры в виде помощи уязвимым слоям населения не будут доступны и понятны каждому нуждающемуся, ужесточать наказания за попрошайничество – безответственно.

Ко всему прочему, при рассмотрении такого общего, казалось бы, явления, становятся заметны пробелы на разных ступенях государственного механизма: как работает миграционная или ювенальная полиция, насколько распространена информация для тех, кто в ней реально нуждается и привлекаются ли к ответственности виновные за принуждение.

Это лишь некоторые из многих вопросов, которые нуждаются в рассмотрении и незамедлительном вмешательстве со стороны государства, разных министерств и ответственных лиц. Которые, лишь объединив усилия с привлечением экспертного сообщества и гражданской общественности смогут выстроить законный механизм решения этой социальной проблемы.

А если говорить о каждом из нас – мы тоже можем не остаться в стороне. Например, в следующий раз, положив нуждающемуся монетку в ладонь, поинтересоваться, нужна ли ему социальная помощь и готов ли он поехать в реабилитационный центр? Или спросить, не принуждают ли человека заниматься попрошайничеством. Хотя бы попытаться поучаствовать в судьбе человека, который опустил руки и поднимает их лишь за милостыней.